d0rj/ru-mhr-parallel · Datasets at Hugging Face

ru stringlengths 2 1.74k	mhr stringlengths 2 1.63k
— Не болтай что попало! Ишь, худое дело удумала! — успела услыхать дочерины слова Епи-кува, а сама испуганно перекрестилась.	— Кай, осалым ит ойлышт, — Епи кува, тидым колын, мутшым кӱрлеш. Кугу пӱрышым сӧрвален, ыреслен-ыреслен колта.
— Собирайся да вплоть до Москвы езжай, сначала в Казани попробуй проконсультироваться.	— Тый лучо Озаҥыш але Москош тарване.
Там всяких профессоров великое множество. Чай, помогут?	Тушто пропессырет да монь ятырын улыт, маныт, иктаж семын полшат.
А к Ведьмачке к этой не суйся даже. Ничего путного ты у неё не выпросишь.	А Вуверкува дене тыгай пашам ыштылаш сай огыл.
— Ой, мама, что делать, сама не знаю...	— Ой, авай, ынде нимом ом пале...
— Айда, Валеричек, сходим к Чопай-куве, — сообщила она.	— Айда, Валерка, Чопай кува дек миен толына, — мане тудо.
— К Ведьме?..	— Вуверкува дек?..
Я... не пойду к ней... — тоненький голос мальчика дрогнул и зазвенел нотками слёз.	Мый тушко ом кай.. — йочан вичкыж йӱкшӧ чытырналте.
— Это ещё почему? Ты же её не знаешь, — удивилась Лизук словам сынишки.	— Молан от кай, тыйже тудым от палыс, — Стопан вате, эргыжын тыге вашталтмыжым ужын, ӧрмалген кайыш.
— Боюсь я, мама.	— Мый лӱдам, авай.
Осенью... ну... когда всей школой ходили собирать картошкупоспорил с ребятами, что смогу залезть в сад, сорвать для всех яблоки.	Шыжым, Купсола ял воктен школ дене пареҥгым лукмо годым, йолташем дене пырля тудын сад-пакчашкыже, ӱчашен, олмалан пуренам ыле...
— Ведьма успела нас заметить, но мы убежали.	— Вуверкува тунам мемнам ужын шуктыш. Ме куржын утлышна.
Она долго кричала вслед. Наверное, проклинала...	Тудо эше почешна ала-мом кычкыркалыш, очыни, шудале...
Лизук застыла на месте, будто её поленом по голове ударили.	Тидыже Лизуклан вуйжо гыч пугомыля дене перен колтымыла лие.
Опустилась без сил на лавку.	Йыжыҥже кайыш. Теҥгылыш волен шинче.
— Это правда, сынок? — еле выговорила она.	— Тыгак мо, эргым?.. — йодаш гына куатше ситыш.
— Да, мама.	— Тыгак, авай.
«Выходит, болезнь моего ребёнка — дело рук Ведьмы? — вся кровь мгновенно отхлынула от сердца.	«Тугеже тиде Вуверкуван пашаже, садлан йоча тыге чурия. — Ӱдырамашын шӱмжӧ утен каен кӱлтка.
— Из-за одного яблока вот так довести ребёнка?!	— Олмалан кӧра йочам шудале вет, а...
Волей-неволей придётся к ней идти: упасть на колени, просить, умолять...».	— Чытет огыт, ынде туддек миен толман: сукен шинчам, сӧрвлаем...».
Схватила сына за руку и потащила за собой.	Эргыжым кидше гыч кучен, пошкудо ялыш лектын ошкыльо.
Остановившись возле перекосившегося дома, Лизук обтёрла вспотевший от напряжения лоб уголочком платка.	Ик могырышкыла шӧрын кайыше тошто капка ончык толын шогалмекыже, Стопан вате пӱжалт пытыше шӱргывылышыжым шовыч мучашыж дене ӱштыльӧ.
Набиралась духу, чтобы войти, так как всё ещё сомневалась, правильно поступает или нет.	Шӱлышым нале. Вара икмыняр жап верыштыже ала пураш, ала уке манын тошкышто.
Сердце дятлом долбило в груди.	Тыгодым шӱмжӧ, ала-мом шижшыла, утен каен кӱлтка.
Женщина забарабанила громче.	Ӱдырамаш чотрак пералтыш.
— Кто там? — донеслось немного погодя, затем послышался скрип открываемой двери в сенях.	— Кӧ тушто? — изиш лиймек, кудывечыште кочыртатыме йӱк шоктыш.
Один звук этого голоса заставил вдову Степана онеметь настолько, что язык во рту перестал поворачиваться.	Ик тиде йӱк дечын Стопан ватын ушыжо кайымыла лие, йылмыже тӱҥӧ.
— Да кто там — спрашиваю?!	— Кӧ тушто, манам?!
Что надо?!.. — ворота открылись.	Кӧ кӱлеш?!.. — капка почылто.
Показалась невысокого роста горбатая старая женщина.	Изи капан пӱгыр шоҥго кува койылдыш.
— Это я...	— Тиде мый...
Вдова Степана из деревни Отымбал.	Стопан вате улам. Отымбал ял гыч...
Сына привела.	— Эргымым конденам.
Болен он.	Черле тудо.
Чуть не выпалила: «Тот, кто твои яблоки той осенью своровал», но промолчала.	«Саде олма шолыштшет» манынат ойлынеже ыле, но ала-можо чарыш.
— Входите, коль пришли, — молвила старушка и тихонько зашагала, пропуская их вперёд.	— Толын улыда гын, пӧртыш пурыза, — ышталят, шоҥгыеҥ капкажым комдык почын шындыш.
Изба внутри была плохо освещена.	Пӧрткӧргыштӧ пычкемыш.
В доме много-много связок сухих трав вдоль стен.	Пӧлемыште чыла вере тӱрлӧ шудо кылдыш кеча.
— Умоляю, бабушка, как Бога прошу! Освободи моего Валерку от твоего заклятия, верни ему здоровье.	— Юмо деч йодмо семын йодам: эргым ит локтыл, тазалыкшым пӧртылтӧ.
Я всё сделаю.	Мый чыла ыштем.
— Встань, сноха. Поднимись — негоже так-то, — старушка тихонько дотронулась до плеча рыдающей женщины.	— Кынел, шешке, кынел, тыге ок йӧрӧ. — Ончылныжо шинчавӱдым йоктарыше ӱдырамашым кува вачыж гыч тӱкалта.
Перевела взгляд на мальчика Валерку и спросила ласково: «Говоришь: ты был тогда на моей яблоне?	Вара шӱлыкан шинчаончалтышыжым йоча ӱмбак нӧлталеш. — Олмам кӱрынам, манат?.. Тугеже тый ыльыч?..
Знаешь, как меня здесь называют?».	Палет, мыйын нерген кузе ойлат?
— Знаю...	— Палем...
— Ведьмой.	— Вуверкува...
— Эх-х, внучек, внучек!	— Эх-х, уныкам, уныкам.
Глупый малыш.	Ораде ньога.
— Думаете: Ведьма пожалела одно яблоко для ребёнка, и поэтому ты заболел?	— Шонеда, Вуверкува ик олмалан кӧра шудалын, садлан черланенат?
Нет, доченька, в этом ты сильно ошибаешься, но сама ещё не понимаешь. Я на такое не способна.	Уке, те йоҥылыш лийыда. Кеч калыкыште тыгеат ойлат, но мый тыгай омыл.
— А что тогда с моим сыном творится?	— Тугеже йочамже молан черланыш?
— Хочешь узнать?	— Тидым пален налнет?
Давай, посмотрим, — Чопай-кува занялась обрядом.	Айда ончалына, — тыге пелештен, Чопай кува чоклаш пиже.
На левую руку положила белое полотенце, налила в миску святой воды, на край этой миски прикрепила свечку и зажгла её.	Ош шӱргӱштышым шола кидышкыже пышта. Кӱмыжыш Юмын вӱдым опталеш. Вара тиде кӱмыжыш тулан сортам пижыкта.
После попросила мальчика подойти ближе к горящему пламени свечи и стала произносить слова заговора.	Чыла тидым ямдылымек, йочам йӱлышӧ сорта ончык шогалта. Семынже ала-мом вудыматылаш тӱҥалеш.
— Всё ясно, — отведя от огня взгляд, сказала старушка и задула свечу.	— Чыла раш. — Изиш лиймек, кува сорта ӱмбач шинчаончалтышыжым кораҥда да тулжым пуал йӧрта.
— Сглазили твоего сына.	— Эргычлан шинча возын.
Порча на нём.	Локтеныт тудым.
Ни один врач тут не помощник.	Нимогай врачат тыште ок полшо.
— Как сглазили?	— Кузе шинча возын?
Когда?	Кунам?
Где?	Кушто?
Кто?	Кӧ?
— Мы никому зла не желали и не делали.	— Меже нимогай осалым ыштен огыналыс...
— Чтобы порчу навести, много времени не надо, сноха.	— Айдемым шудалаш, шешке, шуко огеш кӱл.
Иногда одного взгляда, злой мысли хватает.	Тидлан лушкыдо ончалмашат, осал шонымашат ситат.
Тяжело ступая, прошла за печку.	Нелын тошкалын, коҥга шеҥгелне йомеш.
Возилась там недолго.	Икмыняр жап тушто почаҥеш.
Немного погодя, снова присаживается за стол.	Изиш лиймек, угыч ӱстел тӱрыш толын шинчеш.
— Этот сбор полезен для восстановления сил.Заваривай как чай и давай сыну пить в течение недели.	— Йочатын тазалыкшым пеҥгыдемдаш иктаж арня йӱктӧ. Тиде эм шудо.
— Как мне тебя отблагодарить, бабушка? — женщина не знала, что в таких случаях отдают знахаркам.	— Мыланем ынде кузе тауштыман, ковай? — ӱдырамаш кузе лияш огеш пале.
— Достала заранее приготовленные на всякий случай деньги.	Кыдалже гыч шовыч вӱдылкам руден, оксам луктеш.
Предложила хозяйке.	Озакувалан шуялта.
Деньги спрячь.	— Оксатым шылте.
«Как такое может быть? Разве ведьмы должны так поступать?», — подумала про себя, но вслух ничего не произнесла, не решилась. Вдруг обидится ещё?	«Кузе тыге, разве Вувер тыге ыштылеш?» — семынже шоналта, но тидым йӱкын ойлаш ок тошт, утарышым обижаяш лӱдеш...
— Чопай-кува помогла.	— Чопай кува полшыш.
— Неужели в Купсолу осмелилась пойти? — встрепенулась, возмутилась Епи-кува.	— Але вара Купсолаш миен коштыч?.. — Епи кува ылыжеш.
— Ты же его совсем погубила!	— Тыйже йочатым ынде йӧршын локтыльычыс.
Ведьма в него, наверняка, своего отпрыска лешего вселила.	Вувер, товатат, чонышкыжо иктаж кереметым кусарен.
— Глупость не пори, мама!	— Орадым ит ойлышт, авай!
Сама уже на ведьму стала похожа.	Тыгай шомак дене шке вуверла коят.
— Это ты о родной матери такое говоришь?!	— Шочмо ават нерген тыге ойлыштат?!
О-о, и тебя Чопай-кува переделала.	О-о, Вуверкува тыйымат локтыльо.
— Вот именно, мама.	— Туге шол, авай. .
Она-то мне на многое глаза открыла, объяснив, что нельзя хранить недобрые мысли в себе.	— «Шыдым кучен илаш сай огыл» манын умылтарыш.
— Вижу — я тебе не нужна... — завела старую пластинку Епи-кува.	— Мый тыланет йӧршын ом кӱл аман, — шоҥго куван шинчажым вӱдыжгӧ нале.
— Да люблю я тебя, мама.	— Тыйым йӧратем, авай,
Но и жить на твой лад не хочу.	но тыге умбакыже илаш огеш лий.
...Поздней осенью Лизук получила письмо от старшего сына из армии.	...Шыже мучаште Стопан вате кугу эргыж деч серышым нале.
«Мама, за отличную службу мне дают отпуск, — писал он. — Ждите. Скоро приеду домой».	«Сайын служитлымемлан отпускым пуышт, вашке мӧҥгыштӧ лиям. Вучыза» салтак возен.
Проходили дни, недели — сына не видать.	Но тылеч вара арня эрта, кокымшо — эрге уке.
Женщину охватила тревога.	Ӱдырамашым тургыжланымаш авалта.
Опять сын захворал? — не поверила глазам старушка.	Эргыч черланыш огыл? — ӱдырамашым тудо ӧрмалген вашлие.
— Слава Богу, малый здоров.	— Юмылан тау, тудыжо таза.
Другая печаль у меня объявилась, бабушка: солдатик мой...	Мыйым весе тургыжландара: мыйын салтакем...
— Наша женская доля провожать да встречать, — Чопай кува погрустнела, будто переняла чужую боль, встала и прошла к окну.	— Мемнан, ӱдырамашын, пӱрымашыжак тыгай шол: ужаташ да вучаш, — уна ватым колышт налмек, Чопай кува колянышын пелештыш. Икмыняр жаплан шып лиеш. Верже гыч нӧлталте. Окна воктек толын шогале.
Там, в простенке между окнами висела рамка с потускневшими фотографиями.	Пырдыжыште кечыше рамкыш вуйжым нӧлтале.
— Приедет твой сын. Сейчас не война...	Эргыч пӧртылеш, кызыт сар огыл...
Дорогих для меня людей жду и я...	Мыят семынем шергаканем-влакым эшеат вучем...
Неожиданно для Лизук старая женщина заплакала.	Тыге каласышат, шоҥго кува йӱкын шортын колтыш.
— В первый же месяц после начала войны они ушли на фронт, — сказала, указывая на трёх молодых парней в солдатской форме, старушка. — Мужа и двух братьев забрали. Вместе и ушли... Ни один не вернулся...	— Нуно сарын икымше тылзыштыже кайышт, — изиш лиймек, Чопай кува йӱкшым лукто. — Кумыньыштым, марием ден кок изам, пырля ужатышым... иктыжат мӧҥгеш ыш пӧртыл...

— Не болтай что попало! Ишь, худое дело удумала! — успела услыхать дочерины слова Епи-кува, а сама испуганно перекрестилась.

— Кай, осалым ит ойлышт, — Епи кува, тидым колын, мутшым кӱрлеш. Кугу пӱрышым сӧрвален, ыреслен-ыреслен колта.

— Собирайся да вплоть до Москвы езжай, сначала в Казани попробуй проконсультироваться.

— Тый лучо Озаҥыш але Москош тарване.

Там всяких профессоров великое множество. Чай, помогут?

Тушто пропессырет да монь ятырын улыт, маныт, иктаж семын полшат.

А к Ведьмачке к этой не суйся даже. Ничего путного ты у неё не выпросишь.

А Вуверкува дене тыгай пашам ыштылаш сай огыл.

— Ой, мама, что делать, сама не знаю...

— Ой, авай, ынде нимом ом пале...

— Айда, Валеричек, сходим к Чопай-куве, — сообщила она.

— Айда, Валерка, Чопай кува дек миен толына, — мане тудо.

— К Ведьме?..

— Вуверкува дек?..

Я... не пойду к ней... — тоненький голос мальчика дрогнул и зазвенел нотками слёз.

Мый тушко ом кай.. — йочан вичкыж йӱкшӧ чытырналте.

— Это ещё почему? Ты же её не знаешь, — удивилась Лизук словам сынишки.

— Молан от кай, тыйже тудым от палыс, — Стопан вате, эргыжын тыге вашталтмыжым ужын, ӧрмалген кайыш.

— Боюсь я, мама.

— Мый лӱдам, авай.

Осенью... ну... когда всей школой ходили собирать картошкупоспорил с ребятами, что смогу залезть в сад, сорвать для всех яблоки.

Шыжым, Купсола ял воктен школ дене пареҥгым лукмо годым, йолташем дене пырля тудын сад-пакчашкыже, ӱчашен, олмалан пуренам ыле...

— Ведьма успела нас заметить, но мы убежали.

— Вуверкува тунам мемнам ужын шуктыш. Ме куржын утлышна.

Она долго кричала вслед. Наверное, проклинала...

Тудо эше почешна ала-мом кычкыркалыш, очыни, шудале...

Лизук застыла на месте, будто её поленом по голове ударили.

Тидыже Лизуклан вуйжо гыч пугомыля дене перен колтымыла лие.

Опустилась без сил на лавку.

Йыжыҥже кайыш. Теҥгылыш волен шинче.

— Это правда, сынок? — еле выговорила она.

— Тыгак мо, эргым?.. — йодаш гына куатше ситыш.

— Да, мама.

— Тыгак, авай.

«Выходит, болезнь моего ребёнка — дело рук Ведьмы? — вся кровь мгновенно отхлынула от сердца.

«Тугеже тиде Вуверкуван пашаже, садлан йоча тыге чурия. — Ӱдырамашын шӱмжӧ утен каен кӱлтка.

— Из-за одного яблока вот так довести ребёнка?!

— Олмалан кӧра йочам шудале вет, а...

Волей-неволей придётся к ней идти: упасть на колени, просить, умолять...».

— Чытет огыт, ынде туддек миен толман: сукен шинчам, сӧрвлаем...».

Схватила сына за руку и потащила за собой.

Эргыжым кидше гыч кучен, пошкудо ялыш лектын ошкыльо.

Остановившись возле перекосившегося дома, Лизук обтёрла вспотевший от напряжения лоб уголочком платка.

Ик могырышкыла шӧрын кайыше тошто капка ончык толын шогалмекыже, Стопан вате пӱжалт пытыше шӱргывылышыжым шовыч мучашыж дене ӱштыльӧ.

Набиралась духу, чтобы войти, так как всё ещё сомневалась, правильно поступает или нет.

Шӱлышым нале. Вара икмыняр жап верыштыже ала пураш, ала уке манын тошкышто.

Сердце дятлом долбило в груди.

Тыгодым шӱмжӧ, ала-мом шижшыла, утен каен кӱлтка.

Женщина забарабанила громче.

Ӱдырамаш чотрак пералтыш.

— Кто там? — донеслось немного погодя, затем послышался скрип открываемой двери в сенях.

— Кӧ тушто? — изиш лиймек, кудывечыште кочыртатыме йӱк шоктыш.

Один звук этого голоса заставил вдову Степана онеметь настолько, что язык во рту перестал поворачиваться.

Ик тиде йӱк дечын Стопан ватын ушыжо кайымыла лие, йылмыже тӱҥӧ.

— Да кто там — спрашиваю?!

— Кӧ тушто, манам?!

Что надо?!.. — ворота открылись.

Кӧ кӱлеш?!.. — капка почылто.

Показалась невысокого роста горбатая старая женщина.

Изи капан пӱгыр шоҥго кува койылдыш.

— Это я...

— Тиде мый...

Вдова Степана из деревни Отымбал.

Стопан вате улам. Отымбал ял гыч...

Сына привела.

— Эргымым конденам.

Болен он.

Черле тудо.

Чуть не выпалила: «Тот, кто твои яблоки той осенью своровал», но промолчала.

«Саде олма шолыштшет» манынат ойлынеже ыле, но ала-можо чарыш.

— Входите, коль пришли, — молвила старушка и тихонько зашагала, пропуская их вперёд.

— Толын улыда гын, пӧртыш пурыза, — ышталят, шоҥгыеҥ капкажым комдык почын шындыш.

Изба внутри была плохо освещена.

Пӧрткӧргыштӧ пычкемыш.

В доме много-много связок сухих трав вдоль стен.

Пӧлемыште чыла вере тӱрлӧ шудо кылдыш кеча.

— Умоляю, бабушка, как Бога прошу! Освободи моего Валерку от твоего заклятия, верни ему здоровье.

— Юмо деч йодмо семын йодам: эргым ит локтыл, тазалыкшым пӧртылтӧ.

Я всё сделаю.

Мый чыла ыштем.

— Встань, сноха. Поднимись — негоже так-то, — старушка тихонько дотронулась до плеча рыдающей женщины.

— Кынел, шешке, кынел, тыге ок йӧрӧ. — Ончылныжо шинчавӱдым йоктарыше ӱдырамашым кува вачыж гыч тӱкалта.

Перевела взгляд на мальчика Валерку и спросила ласково: «Говоришь: ты был тогда на моей яблоне?

Вара шӱлыкан шинчаончалтышыжым йоча ӱмбак нӧлталеш. — Олмам кӱрынам, манат?.. Тугеже тый ыльыч?..

Знаешь, как меня здесь называют?».

Палет, мыйын нерген кузе ойлат?

— Знаю...

— Палем...

— Ведьмой.

— Вуверкува...

— Эх-х, внучек, внучек!

— Эх-х, уныкам, уныкам.

Глупый малыш.

Ораде ньога.

— Думаете: Ведьма пожалела одно яблоко для ребёнка, и поэтому ты заболел?

— Шонеда, Вуверкува ик олмалан кӧра шудалын, садлан черланенат?

Нет, доченька, в этом ты сильно ошибаешься, но сама ещё не понимаешь. Я на такое не способна.

Уке, те йоҥылыш лийыда. Кеч калыкыште тыгеат ойлат, но мый тыгай омыл.

— А что тогда с моим сыном творится?

— Тугеже йочамже молан черланыш?

— Хочешь узнать?

— Тидым пален налнет?

Давай, посмотрим, — Чопай-кува занялась обрядом.

Айда ончалына, — тыге пелештен, Чопай кува чоклаш пиже.

На левую руку положила белое полотенце, налила в миску святой воды, на край этой миски прикрепила свечку и зажгла её.

Ош шӱргӱштышым шола кидышкыже пышта. Кӱмыжыш Юмын вӱдым опталеш. Вара тиде кӱмыжыш тулан сортам пижыкта.

После попросила мальчика подойти ближе к горящему пламени свечи и стала произносить слова заговора.

Чыла тидым ямдылымек, йочам йӱлышӧ сорта ончык шогалта. Семынже ала-мом вудыматылаш тӱҥалеш.

— Всё ясно, — отведя от огня взгляд, сказала старушка и задула свечу.

— Чыла раш. — Изиш лиймек, кува сорта ӱмбач шинчаончалтышыжым кораҥда да тулжым пуал йӧрта.

— Сглазили твоего сына.

— Эргычлан шинча возын.

Порча на нём.

Локтеныт тудым.

Ни один врач тут не помощник.

Нимогай врачат тыште ок полшо.

— Как сглазили?

— Кузе шинча возын?

Когда?

Кунам?

Где?

Кушто?

Кто?

Кӧ?

— Мы никому зла не желали и не делали.

— Меже нимогай осалым ыштен огыналыс...

— Чтобы порчу навести, много времени не надо, сноха.

— Айдемым шудалаш, шешке, шуко огеш кӱл.

Иногда одного взгляда, злой мысли хватает.

Тидлан лушкыдо ончалмашат, осал шонымашат ситат.

Тяжело ступая, прошла за печку.

Нелын тошкалын, коҥга шеҥгелне йомеш.

Возилась там недолго.

Икмыняр жап тушто почаҥеш.

Немного погодя, снова присаживается за стол.

Изиш лиймек, угыч ӱстел тӱрыш толын шинчеш.

— Этот сбор полезен для восстановления сил.Заваривай как чай и давай сыну пить в течение недели.

— Йочатын тазалыкшым пеҥгыдемдаш иктаж арня йӱктӧ. Тиде эм шудо.

— Как мне тебя отблагодарить, бабушка? — женщина не знала, что в таких случаях отдают знахаркам.

— Мыланем ынде кузе тауштыман, ковай? — ӱдырамаш кузе лияш огеш пале.

— Достала заранее приготовленные на всякий случай деньги.

Кыдалже гыч шовыч вӱдылкам руден, оксам луктеш.

Предложила хозяйке.

Озакувалан шуялта.

Деньги спрячь.

— Оксатым шылте.

«Как такое может быть? Разве ведьмы должны так поступать?», — подумала про себя, но вслух ничего не произнесла, не решилась. Вдруг обидится ещё?

«Кузе тыге, разве Вувер тыге ыштылеш?» — семынже шоналта, но тидым йӱкын ойлаш ок тошт, утарышым обижаяш лӱдеш...

— Чопай-кува помогла.

— Чопай кува полшыш.

— Неужели в Купсолу осмелилась пойти? — встрепенулась, возмутилась Епи-кува.

— Але вара Купсолаш миен коштыч?.. — Епи кува ылыжеш.

— Ты же его совсем погубила!

— Тыйже йочатым ынде йӧршын локтыльычыс.

Ведьма в него, наверняка, своего отпрыска лешего вселила.

Вувер, товатат, чонышкыжо иктаж кереметым кусарен.

— Глупость не пори, мама!

— Орадым ит ойлышт, авай!

Сама уже на ведьму стала похожа.

Тыгай шомак дене шке вуверла коят.

— Это ты о родной матери такое говоришь?!

— Шочмо ават нерген тыге ойлыштат?!

О-о, и тебя Чопай-кува переделала.

О-о, Вуверкува тыйымат локтыльо.

— Вот именно, мама.

— Туге шол, авай. .

Она-то мне на многое глаза открыла, объяснив, что нельзя хранить недобрые мысли в себе.

— «Шыдым кучен илаш сай огыл» манын умылтарыш.

— Вижу — я тебе не нужна... — завела старую пластинку Епи-кува.

— Мый тыланет йӧршын ом кӱл аман, — шоҥго куван шинчажым вӱдыжгӧ нале.

— Да люблю я тебя, мама.

— Тыйым йӧратем, авай,

Но и жить на твой лад не хочу.

но тыге умбакыже илаш огеш лий.

...Поздней осенью Лизук получила письмо от старшего сына из армии.

...Шыже мучаште Стопан вате кугу эргыж деч серышым нале.

«Мама, за отличную службу мне дают отпуск, — писал он. — Ждите. Скоро приеду домой».

«Сайын служитлымемлан отпускым пуышт, вашке мӧҥгыштӧ лиям. Вучыза» салтак возен.

Проходили дни, недели — сына не видать.

Но тылеч вара арня эрта, кокымшо — эрге уке.

Женщину охватила тревога.

Ӱдырамашым тургыжланымаш авалта.

Опять сын захворал? — не поверила глазам старушка.

Эргыч черланыш огыл? — ӱдырамашым тудо ӧрмалген вашлие.

— Слава Богу, малый здоров.

— Юмылан тау, тудыжо таза.

Другая печаль у меня объявилась, бабушка: солдатик мой...

Мыйым весе тургыжландара: мыйын салтакем...

— Наша женская доля провожать да встречать, — Чопай кува погрустнела, будто переняла чужую боль, встала и прошла к окну.

— Мемнан, ӱдырамашын, пӱрымашыжак тыгай шол: ужаташ да вучаш, — уна ватым колышт налмек, Чопай кува колянышын пелештыш. Икмыняр жаплан шып лиеш. Верже гыч нӧлталте. Окна воктек толын шогале.

Там, в простенке между окнами висела рамка с потускневшими фотографиями.

Пырдыжыште кечыше рамкыш вуйжым нӧлтале.

— Приедет твой сын. Сейчас не война...

Эргыч пӧртылеш, кызыт сар огыл...

Дорогих для меня людей жду и я...

Мыят семынем шергаканем-влакым эшеат вучем...

Неожиданно для Лизук старая женщина заплакала.

Тыге каласышат, шоҥго кува йӱкын шортын колтыш.

— В первый же месяц после начала войны они ушли на фронт, — сказала, указывая на трёх молодых парней в солдатской форме, старушка. — Мужа и двух братьев забрали. Вместе и ушли... Ни один не вернулся...

— Нуно сарын икымше тылзыштыже кайышт, — изиш лиймек, Чопай кува йӱкшым лукто. — Кумыньыштым, марием ден кок изам, пырля ужатышым... иктыжат мӧҥгеш ыш пӧртыл...