d0rj/ru-mhr-parallel · Datasets at Hugging Face

ru stringlengths 2 1.74k	mhr stringlengths 2 1.63k
— Дальше я не пойду.	— Мый умбакыже ом кай.
— Ты боишься меня? — тихо спросил Чопан.	— Тый мый дечем лӱдат? — йодо эркынрак Чопан.
— Я боюсь всех парней.	— Мый каче-влак деч лӱдам.
Мне кажется, что они пристают ко мне только для того, чтобы надсмеяться.	Мылам чучеш: нуно мый декем игылташ шонен гына пижедылаш тӧчат.
А чувства любви у них ко мне нет.	А мыйым йӧратыме шижмашышт уке.
— И меня считаешь таким?	— Мыйымат тугак шонет мо?
— А что, любишь?	— А мо, йӧратет?
На таких, как я, тебе и смотреть не хочется.	Мемнан гайым тыйын ончалметат ок шу.
Встречаешься со мной просто так, от нечего делать.	Мый денем так гына вашлият, нимом ышташет да.
Я же знаю, мне Матра все объяснила.	Мый палем, мылам Матрана чыла умылтарен.
Чопан удивленно посмотрел девушке в глаза.	Чопан ӧрын кайыш, ӱдырын шинчашкыже ончале.
— Выходит, я что-то говорил ей?	— Мый тудлан ала-мом ойленам?
— А ты уже забыл?	— А тый ынде монденат?
Притворяешься, что любишь, а сам хочешь обмануть меня.	Мыйым ондалаш гына йӧратышыла коят.
Не правда, да?!	Чын огыл мо?!
— Все ясно, — произнес юноша.	— Чыла раш, — мане рвезе.
— Матра хочет поссорить нас.	— Матрана мемнам сырыктынеже.
Но знай, Чачи, я никогда ничего о тебе плохого не думал и не говорил.	Но пале, Чачи, мый нигунамат нимомат тыйын нерген удам шонен омыл да ойлен омыл.
Да и ты сама, наверно, понимаешь, что это так.	Да тый шкежат, очыни, умылет: тиде тыге огыл.
— Конечно, понимаю.	— Конешне, умылем.
По всему видно.	Койышыж гычак пале.
Вот и последний раз, когда вы не вышли на работу...	Теве пытартыш гана, кунам те пашаш лектын огыдал...
— Ну, и что?	— Ну, и мо?
— Мы понесли вам хлеб и колбасу.	— Ме тыланда киндым да колбасам наҥгайышна.
Я хотела тебе отдать продукты.	Мый тылат кочкышым пуынем ыле.
А она мне сказала: «Лучше давай отдадим их Румелёву, он хороший человек, а Чопан обманщик».	А тудо мылам каласыш: "Лучо айда Румелёвлан пуэна, тудо сай айдеме, а Чопан ондалкалыше".
А сама к тебе подсела...	А шкеже тый декет шинче.
Юноша задумался.	Рвезе шонкалаш пиже.
— Ты же видишь, что Матра говорит одно, а делает другое.	— Тыйже ужат вет: Матрана иктым ойла, а ыштаже весым.
Зачем слушаешь ее болтовню?	— Тудын ляпкымыжым молан колыштат?
— Ой, Чопан, почему-то я боюсь тебе верить.	— Чопан, ала-молан тыланетшат ӱшанымыла ок чуч.
Я же не красивая.	Мый мотор омыл.
— Чачи умолкла и опустила голову.	— Чачи шыпланыш да вуйжым сакыш.
Ему стало жалко эту милую маленькую девушку, и он, осторожно обняв ее худенькие плечи, проговорил:	Тиде шыма изи ӱдырым чаманалтен колтыш, да туджо, какши вачыжым шекланен ӧндалын, пелештьыш:
— Вот что, Чачи, ты не думай обо мне плохо.	— Вот мо, Чачи, тый мыйын нергенем удам ит шоно.
Я никогда не променяю тебя на Матру.	Мый тыйым Матрана дене нигунамат ом вашталте.
— Чопан, неужели ты все это правду говоришь?	— Чопан, чынжымак ойлет мо, ала?
— Ну, как тебя убедить, Чачи?	— Кузе тыйым ӱшандараш, Чачи?
Других слов у меня нет.	— Вес семын ынде ойленжат ом мошто.
Я тебе раскрыл свою душу.	Чонем чыла почым...
Хочешь — верь, хочешь — нет, но это так.	Шонет — ӱшане, шонет — уке, но тиде тыгак.
И еще вот что скажу.	Да эше теве мом ойлем.
Сейчас по всей России народ поднимается против хозяев и царя.	Кызыт чыла Россий мучко калык озаже-влак да кугыжа ваштареш кынелеш.
Жизнь должна измениться к лучшему.	Илыш сай могырыш вашталтшаш.
Вот тогда-то и сыграем мы с тобой свадьбу и заживем по-новому.	Тунам ме тый дене сӱаным ыштена да у семын илаш тӱҥалына.
А пока мне нужно бороться за эту новую жизнь, и я прошу тебя помочь мне.	А кызытеш тиде у илышыж верч кучедалаш кӱлеш, да мый тидлан полшаш йодам.
— А чем же я могу помочь?	— А мо дене мый кертам?
— Ты теперь знаешь Назарова.	— Тый ынде Назаровым палет.
Разыщи его и скажи, пусть придет ко мне сегодня на луг к трем дубкам.	Тудым кычал му да каласе: мый декем таче олыкыш лекше, кум тумо деке.
— Это можно, — согласилась Чачи.	— Тидыжым лиеш, — кӧныш Чачи.
— А сейчас я тебя провожу до Кокшаги.	А мый тыйым кызыт Какшан марте ужатем.
Эта весенняя ночь выдалась светлее обычных.	Тиде шошо йӱд молгунамсе гай волгыдырак огыл.
Луна голубым светом заливала большой зеленый луг и три молодых дубка, у которых собрались сплавщики.	Тылзе канде тул дене кугу ужар олыкым да кум тумо воктене погынышо сплавщик-влакым волгалтара.
Всего здесь человек пятьдесят.	Тыште иктаж витле еҥ уло.
Они жадно слушают Чопана Чолпаева.	Нуно Чопан Чолпаевым пешак колыштыт.
— Во время забастовки, — говорит Чопан, — Пеньков подписал договор, в котором, как вы помните, обещал улучшить нам харчи, произвести расчет за зимнюю порубку и повысить дневной заработок на десять копеек.	— Забастовко годым, — ойла Чопан, — Пеньков ойпидышеш кидшым пыштен, тушто, те шарнеда, мыланна кочкышым саемдаш, телым чодыра руымылан рошотым ышташ да кечаш пашадарым лу ырлан кӱзыкташ сӧрен ыле.
Но хозяин обманул нас.	Но оза мемнам ондален.
Больше того, он выдал уряднику нашего делегата — Румелёва.	Тидат огыл, тудо урядниклан мемнан делегатнам — Румелёвым урядниклан кучыктен.
Правда, сплавщик запорошил уряднику глаза табаком и сбежал.	Чын, сплавщик урядникын шинчашкыже тамакым шыжыктен да куржын.
Хозяин хотел выдать и меня, но не успел.	Оза мыйымат кучыкташ тӧчен, но шуктен огыл.
Из выбранных делегатов среди вас остался один Назаров.	Сайлыме делегат-влак кокла гыч гыч ик Назаров гына кодын.
Одному ему трудно заставить Пенькова выполнить договор.	Тудлан шкетланже Пеньковым ойпидышым шуктыкташ неле.
Мы должны требовать выполнения условий договора здесь.	Ме тыште ойпидышыште мом каласымым шукташ кӱштышаш улына.
А если Пеньков будет отказываться, пустим его кошевую на дно.	А Пеньков тореш лиеш гын, тудын кошевойжым вӱд йымак колтена.
— Правильно! — заметил Сивагат.	— Чын! — мане Сивагат.
— Верно!	— Чын!
Верно!.. — закричали сплавщики.	Чын!.. — кычкырат сплавщик-влак.
Пеньков в раздумье расхаживал по кошевой.	Пеньков кошевойышто мӧҥгеш-оньыш коштеда.
Его мучила бессонница.	Тудо мален ок керт.
Он подошел к открытому окну, глубоко вздохнул.	Почмо окна воктек миен шогале да келгын шӱлалта.
До Волги — рукой подать.	Юл марте — кид шуялтен шуат.
Казалось бы, нужно только радоваться.	Ынде тудлан куанаш кӱлеш ыле.
В прошлом году Пеньков выгодно продал лес, умело рассчитался с людьми и получил крупный барыш.	Кодшо ийын Пеньков чодырам пайдалын ужален, еҥ-влак дене моштен рошотым ыштен да кугу парышым налын.
Но сейчас его беспокоят тревожные мысли: «В прошлом году среди сплавщиков не было смуты, а нынче они ведут себя совсем по-другому.	Но кызыт тудым тургыжландарыше шонымаш темда: "Кодшо ий сплавщик коклаште лӱшкымаш лийын огыл, а тений нуно шкеныштым йӧршеш вес семын кучат.
Не проходит дня, чтобы кто-то не подсовывал им листовки, призывающие к восстанию.	Нунылан листовкым шуралтыдыме ик кечат ок эрте, а листовкышто восстанийыш ӱжыт.
Нужно дознаться, кто снова это делает.	Пален налман, кӧ адак тидым ыштылеш.
Да и по какой цене нынче пойдет лес?»	Да чодыра тений могай ак дене кая?"
Послышался тихий стук в дверь.	Эркынрак омса пералтыме йӱк шоктыш.
От неожиданности хозяин вздрогнул.	Кенеташте оза юрт тӧршталтыш.
Последнее время малейший шорох заставлял тревожно биться его сердце.	Пытартыш жапыште тудым изи йӱкат шӱмжым лӱдыктен кыраш тарата.
— Кто там?..	— Кӧ тушто?..
Услышав ответ, Пеньков открыл дверь.	Вашмутым колын, Пеньков омсам почо.
— Что, испугался, хозяин? — спросил Эргубаев.	— Мо, лӱдыч, оза? — йодо Эргубаев.
— С чего это ты взял...	— Кушеч тидым нальыч...
Ну, как, узнал?	— Ну, кузе, пален нальыч?
— Узнал, — вполголоса ответил приказчик.	— Палышым, — пелейӱкын вашештыш приказчик.
— Оказывается, девка правду сказала.	— Ӱдырет чыным каласен улмаш.
Никуда Чолпаев не уходил.	Чолпаев нигушкат каен огыл.
Он все время здесь, около нас крутится.	Тудо эре тыште, мемнан воктен пӧрдеш.
— Тогда все ясно, — прохрипел Пеньков.	— Тугеже чыла раш, — оралгыше йӱк дене мане Пеньков.
— Эти прокламации — дело его рук.	— Прокламацийым тудак шаркала.
Наверно, и Румлев здесь?	Очыни, Румелёвшат тыштак?
— Не знаю.	— Ом пале.
— Эргубаев ближе подсел к хозяину и чуть слышно зашептал, шевеля синими губами:	— Эргубае6в оза деке лишкырак шинче да колаш лийшын, канде тӱрвыжым тарватылын, мане:
— Ты, Николай Петрович, сам понимаешь, трудно мне сейчас.	— Тый, Николай Петрович, шке умылет: мылам кызыт йӧсӧ.
Люди стали сторониться меня.	Еҥ-влак мый дечем кораҥаш тӱҥалыныт.
Но я хитер.	Но мый чоя улам.
Ох, хитер, Николай Петрович.	Ох, чоя, Николай Петрович.
Вот и сегодня...	Теве тачат...
Куда это, думаю, ребята по одному да по двое отходят от костра?	Кушко тиде, шонем, рвезе-влак шкетын але коктын тулото деч кораҥ каят?

— Дальше я не пойду.

— Мый умбакыже ом кай.

— Ты боишься меня? — тихо спросил Чопан.

— Тый мый дечем лӱдат? — йодо эркынрак Чопан.

— Я боюсь всех парней.

— Мый каче-влак деч лӱдам.

Мне кажется, что они пристают ко мне только для того, чтобы надсмеяться.

Мылам чучеш: нуно мый декем игылташ шонен гына пижедылаш тӧчат.

А чувства любви у них ко мне нет.

А мыйым йӧратыме шижмашышт уке.

— И меня считаешь таким?

— Мыйымат тугак шонет мо?

— А что, любишь?

— А мо, йӧратет?

На таких, как я, тебе и смотреть не хочется.

Мемнан гайым тыйын ончалметат ок шу.

Встречаешься со мной просто так, от нечего делать.

Мый денем так гына вашлият, нимом ышташет да.

Я же знаю, мне Матра все объяснила.

Мый палем, мылам Матрана чыла умылтарен.

Чопан удивленно посмотрел девушке в глаза.

Чопан ӧрын кайыш, ӱдырын шинчашкыже ончале.

— Выходит, я что-то говорил ей?

— Мый тудлан ала-мом ойленам?

— А ты уже забыл?

— А тый ынде монденат?

Притворяешься, что любишь, а сам хочешь обмануть меня.

Мыйым ондалаш гына йӧратышыла коят.

Не правда, да?!

Чын огыл мо?!

— Все ясно, — произнес юноша.

— Чыла раш, — мане рвезе.

— Матра хочет поссорить нас.

— Матрана мемнам сырыктынеже.

Но знай, Чачи, я никогда ничего о тебе плохого не думал и не говорил.

Но пале, Чачи, мый нигунамат нимомат тыйын нерген удам шонен омыл да ойлен омыл.

Да и ты сама, наверно, понимаешь, что это так.

Да тый шкежат, очыни, умылет: тиде тыге огыл.

— Конечно, понимаю.

— Конешне, умылем.

По всему видно.

Койышыж гычак пале.

Вот и последний раз, когда вы не вышли на работу...

Теве пытартыш гана, кунам те пашаш лектын огыдал...

— Ну, и что?

— Ну, и мо?

— Мы понесли вам хлеб и колбасу.

— Ме тыланда киндым да колбасам наҥгайышна.

Я хотела тебе отдать продукты.

Мый тылат кочкышым пуынем ыле.

А она мне сказала: «Лучше давай отдадим их Румелёву, он хороший человек, а Чопан обманщик».

А тудо мылам каласыш: "Лучо айда Румелёвлан пуэна, тудо сай айдеме, а Чопан ондалкалыше".

А сама к тебе подсела...

А шкеже тый декет шинче.

Юноша задумался.

Рвезе шонкалаш пиже.

— Ты же видишь, что Матра говорит одно, а делает другое.

— Тыйже ужат вет: Матрана иктым ойла, а ыштаже весым.

Зачем слушаешь ее болтовню?

— Тудын ляпкымыжым молан колыштат?

— Ой, Чопан, почему-то я боюсь тебе верить.

— Чопан, ала-молан тыланетшат ӱшанымыла ок чуч.

Я же не красивая.

Мый мотор омыл.

— Чачи умолкла и опустила голову.

— Чачи шыпланыш да вуйжым сакыш.

Ему стало жалко эту милую маленькую девушку, и он, осторожно обняв ее худенькие плечи, проговорил:

Тиде шыма изи ӱдырым чаманалтен колтыш, да туджо, какши вачыжым шекланен ӧндалын, пелештьыш:

— Вот что, Чачи, ты не думай обо мне плохо.

— Вот мо, Чачи, тый мыйын нергенем удам ит шоно.

Я никогда не променяю тебя на Матру.

Мый тыйым Матрана дене нигунамат ом вашталте.

— Чопан, неужели ты все это правду говоришь?

— Чопан, чынжымак ойлет мо, ала?

— Ну, как тебя убедить, Чачи?

— Кузе тыйым ӱшандараш, Чачи?

Других слов у меня нет.

— Вес семын ынде ойленжат ом мошто.

Я тебе раскрыл свою душу.

Чонем чыла почым...

Хочешь — верь, хочешь — нет, но это так.

Шонет — ӱшане, шонет — уке, но тиде тыгак.

И еще вот что скажу.

Да эше теве мом ойлем.

Сейчас по всей России народ поднимается против хозяев и царя.

Кызыт чыла Россий мучко калык озаже-влак да кугыжа ваштареш кынелеш.

Жизнь должна измениться к лучшему.

Илыш сай могырыш вашталтшаш.

Вот тогда-то и сыграем мы с тобой свадьбу и заживем по-новому.

Тунам ме тый дене сӱаным ыштена да у семын илаш тӱҥалына.

А пока мне нужно бороться за эту новую жизнь, и я прошу тебя помочь мне.

А кызытеш тиде у илышыж верч кучедалаш кӱлеш, да мый тидлан полшаш йодам.

— А чем же я могу помочь?

— А мо дене мый кертам?

— Ты теперь знаешь Назарова.

— Тый ынде Назаровым палет.

Разыщи его и скажи, пусть придет ко мне сегодня на луг к трем дубкам.

Тудым кычал му да каласе: мый декем таче олыкыш лекше, кум тумо деке.

— Это можно, — согласилась Чачи.

— Тидыжым лиеш, — кӧныш Чачи.

— А сейчас я тебя провожу до Кокшаги.

А мый тыйым кызыт Какшан марте ужатем.

Эта весенняя ночь выдалась светлее обычных.

Тиде шошо йӱд молгунамсе гай волгыдырак огыл.

Луна голубым светом заливала большой зеленый луг и три молодых дубка, у которых собрались сплавщики.

Тылзе канде тул дене кугу ужар олыкым да кум тумо воктене погынышо сплавщик-влакым волгалтара.

Всего здесь человек пятьдесят.

Тыште иктаж витле еҥ уло.

Они жадно слушают Чопана Чолпаева.

Нуно Чопан Чолпаевым пешак колыштыт.

— Во время забастовки, — говорит Чопан, — Пеньков подписал договор, в котором, как вы помните, обещал улучшить нам харчи, произвести расчет за зимнюю порубку и повысить дневной заработок на десять копеек.

— Забастовко годым, — ойла Чопан, — Пеньков ойпидышеш кидшым пыштен, тушто, те шарнеда, мыланна кочкышым саемдаш, телым чодыра руымылан рошотым ышташ да кечаш пашадарым лу ырлан кӱзыкташ сӧрен ыле.

Но хозяин обманул нас.

Но оза мемнам ондален.

Больше того, он выдал уряднику нашего делегата — Румелёва.

Тидат огыл, тудо урядниклан мемнан делегатнам — Румелёвым урядниклан кучыктен.

Правда, сплавщик запорошил уряднику глаза табаком и сбежал.

Чын, сплавщик урядникын шинчашкыже тамакым шыжыктен да куржын.

Хозяин хотел выдать и меня, но не успел.

Оза мыйымат кучыкташ тӧчен, но шуктен огыл.

Из выбранных делегатов среди вас остался один Назаров.

Сайлыме делегат-влак кокла гыч гыч ик Назаров гына кодын.

Одному ему трудно заставить Пенькова выполнить договор.

Тудлан шкетланже Пеньковым ойпидышым шуктыкташ неле.

Мы должны требовать выполнения условий договора здесь.

Ме тыште ойпидышыште мом каласымым шукташ кӱштышаш улына.

А если Пеньков будет отказываться, пустим его кошевую на дно.

А Пеньков тореш лиеш гын, тудын кошевойжым вӱд йымак колтена.

— Правильно! — заметил Сивагат.

— Чын! — мане Сивагат.

— Верно!

— Чын!

Верно!.. — закричали сплавщики.

Чын!.. — кычкырат сплавщик-влак.

Пеньков в раздумье расхаживал по кошевой.

Пеньков кошевойышто мӧҥгеш-оньыш коштеда.

Его мучила бессонница.

Тудо мален ок керт.

Он подошел к открытому окну, глубоко вздохнул.

Почмо окна воктек миен шогале да келгын шӱлалта.

До Волги — рукой подать.

Юл марте — кид шуялтен шуат.

Казалось бы, нужно только радоваться.

Ынде тудлан куанаш кӱлеш ыле.

В прошлом году Пеньков выгодно продал лес, умело рассчитался с людьми и получил крупный барыш.

Кодшо ийын Пеньков чодырам пайдалын ужален, еҥ-влак дене моштен рошотым ыштен да кугу парышым налын.

Но сейчас его беспокоят тревожные мысли: «В прошлом году среди сплавщиков не было смуты, а нынче они ведут себя совсем по-другому.

Но кызыт тудым тургыжландарыше шонымаш темда: "Кодшо ий сплавщик коклаште лӱшкымаш лийын огыл, а тений нуно шкеныштым йӧршеш вес семын кучат.

Не проходит дня, чтобы кто-то не подсовывал им листовки, призывающие к восстанию.

Нунылан листовкым шуралтыдыме ик кечат ок эрте, а листовкышто восстанийыш ӱжыт.

Нужно дознаться, кто снова это делает.

Пален налман, кӧ адак тидым ыштылеш.

Да и по какой цене нынче пойдет лес?»

Да чодыра тений могай ак дене кая?"

Послышался тихий стук в дверь.

Эркынрак омса пералтыме йӱк шоктыш.

От неожиданности хозяин вздрогнул.

Кенеташте оза юрт тӧршталтыш.

Последнее время малейший шорох заставлял тревожно биться его сердце.

Пытартыш жапыште тудым изи йӱкат шӱмжым лӱдыктен кыраш тарата.

— Кто там?..

— Кӧ тушто?..

Услышав ответ, Пеньков открыл дверь.

Вашмутым колын, Пеньков омсам почо.

— Что, испугался, хозяин? — спросил Эргубаев.

— Мо, лӱдыч, оза? — йодо Эргубаев.

— С чего это ты взял...

— Кушеч тидым нальыч...

Ну, как, узнал?

— Ну, кузе, пален нальыч?

— Узнал, — вполголоса ответил приказчик.

— Палышым, — пелейӱкын вашештыш приказчик.

— Оказывается, девка правду сказала.

— Ӱдырет чыным каласен улмаш.

Никуда Чолпаев не уходил.

Чолпаев нигушкат каен огыл.

Он все время здесь, около нас крутится.

Тудо эре тыште, мемнан воктен пӧрдеш.

— Тогда все ясно, — прохрипел Пеньков.

— Тугеже чыла раш, — оралгыше йӱк дене мане Пеньков.

— Эти прокламации — дело его рук.

— Прокламацийым тудак шаркала.

Наверно, и Румлев здесь?

Очыни, Румелёвшат тыштак?

— Не знаю.

— Ом пале.

— Эргубаев ближе подсел к хозяину и чуть слышно зашептал, шевеля синими губами:

— Эргубае6в оза деке лишкырак шинче да колаш лийшын, канде тӱрвыжым тарватылын, мане:

— Ты, Николай Петрович, сам понимаешь, трудно мне сейчас.

— Тый, Николай Петрович, шке умылет: мылам кызыт йӧсӧ.

Люди стали сторониться меня.

Еҥ-влак мый дечем кораҥаш тӱҥалыныт.

Но я хитер.

Но мый чоя улам.

Ох, хитер, Николай Петрович.

Ох, чоя, Николай Петрович.

Вот и сегодня...

Теве тачат...

Куда это, думаю, ребята по одному да по двое отходят от костра?

Кушко тиде, шонем, рвезе-влак шкетын але коктын тулото деч кораҥ каят?