Datasets:
d0rj
/
ru-mhr-parallel

Dataset card Data Studio Files
xet
Community
1
ru
stringlengths
2
1.74k
mhr
stringlengths
2
1.63k
— Какая!..
— Могай!
По договору Пеньков обещал нам прибавить жалованье на десять копеек в день.
Ойпидыш почеш Пеньков кечылан лу ыр дене ешарен тӱлышаш ыле.
Кроме этих денег, мне еще положено и за зимнюю порубку.
Мыланем тылеч посна телым руымылан кум теҥге утла лекшаш!
— Хозяин обещал все сделать так, как уговаривались!
— Оза вет кутырен келшыме семынак ышташ сӧрен ыле!
— Почему много удерживаешь за харчи? — посыпались возмущенные возгласы.
— А кочмылан кузе тынар шуко кучат? — шоктат моло шыде йӱк-влак.
На лбу Назарова выступили капельки пота.
Назаровын саҥгашыже шырча нале.
Не сдержав гнева, он так грохнул кулачищем по столу, что чернильница подскочила, и выплеснувшиеся чернила забрызгали разложенные на столе ведомости.
Шыдыжым кучен сеҥыде, тудо кугу мушкындыж дене ӱстембалым туге перыш, чернила атат тӧршталтыш, шыжалтше чернила ӱстембак шалатен оптымо ведомостьлам амыртыш.
— Я... я... — возмутился сплавщик.
— Мый... мый... — шыдешкыш сплавщик.
— Я требую правильного расчета!
— Рошотым чын ышташ йодам!
Где хозяин?!
— Кушто оза?
Кассир выскочил из-за стола и, испуганно вытаращив глаза, уставился на разъяренного чувашина.
Кассир ӱстел кокла гыч тӧрштен лекте да, шинчажым лӱдын пашкартен, ажгыныше чувашым ончаш тӱҥале.
— Что за шум, а драки нет! — раздалось за спиной у Назарова.
— Мо йӱк-йӱан, а кредалше уке! — Назаровын тупшо шеҥгелне шоктыш.
Сплавщик обернулся и увидел стоящих у дверей Румелёва и Чолпаева.
Сплавщик савырныш да омса воктене шогышо Румелёв ден Чолпаевым ужылалтыш.
— Ищу правды при расчете.
— Рошотым чын ыштымым кычалам.
— Правильно!..
— Чын!..
Вот и мы за расчетом пришли.
Меат теве рошотлан толынна.
Появление Румелёва и Чолпаева обрадовало сплавщиков.
Румелёв ден Чолпаевын толмышт сплавщик-влакым куандарыш.
«Эти уж прижмут хозяина, не дадут ему нас обмануть».
"Нине оза ишыктат, тудлан мемнам ондалаш огыт пу".
Румелёв весел и, как всегда, подвижен.
Румелёв весела да молгунамсыжлак чулым.
Чолпаев сбрил свои черные усики и стал выглядеть еще моложе.
А Чолпаев ончыч изи шем ӧрышан ыле, кызыт йытыран гына нӱжын да эшеат самырыкын коеш.
На нем белая вышитая марийская рубашка и белые шаровары с заплатками.
Ӱмбалныже тӱрлеман марий тувыр, тумыштыман ош йолаш.
— Ну и как, нашел правду? — спросил он у Назарова.
— Ну, кузе, чыным муыч? — Назаров дек савырнен йодо тудо.
— Сам видишь как...
— Шкат ужат, кузе...
— Значит, обдирают, — строго глянул на кассира Чопан.
— Тугеже, тӧргалтылыт, — Чопан кассирым пеҥгыдын ончале.
— Выходит, что Пеньков забыл про договор? — вставил Румелёв.
— Лектеш, Пеньков ойпидыш нерген монден? — коклаш пурыш Румелёв.
К столу подошел Эргубаев.
Ӱстел дек Эргубаев лишеме.
Он улыбнулся и за руку, словно с друзьями, поздоровался с Румелёвым и Чолпаевым.
Тудо Румелёв да Чолпаев дене саламлалте, йолташла койын шыргыжале.
— Вот что, родные, спор и шум нас к добру не приведут, — начал приказчик, — хозяин сделал все, что мог.
— Теве мо, родо-влак, ӱчашымаш9 да шургымаш мемнан порышко огыт шукто, — тӱҥале приказчик, — оза мыняр кертын, тунар ыштен.
Я говорил с ним и все знаю.
Мый тудын дене кутыренам да чыла шинчем.
Николай Петрович продал лес нынче дешевле, чем в прошлом году.
Чодырам Николай Петрович ӱмашсе деч шулдо ак дене ужален.
Барыша ему ни на ноготь не перепало.
Парыш тудлан кӱч нарат логалын огыл.
Он даже в убыток влетел.
Тудо эсогыл парымыш чоҥештен пурен.
Давайте, получайте то, что дают.
Айда налза тудым, мом пуат.
Сплавщики зашумели.
Сплавщик-влак шургалтышт.
— Не верите?
— Огыда ӱшане?
Спросите у кассира.
Кассир деч йодса.
Я вам, кроме добра, ничего не желаю.
Мый тыланда сай деч молым нимомат ом шоно.
Я за вас беспокоюсь.
Тендан верч тургыжланем.
— Был ты за нас, пока Горлов в приказчиках ходил, а сейчас и ты и кассир — хозяйские холуи! — зло выкрикнул Сивагат.
— Горлов приказчиклан коштмо годым веле тый мемнан верч лийынат, кызыт кассиржат, тыйжат озан тарзыже улыда! — шыдын кычкырале Сивагат.
Кассиру стало страшно.
Кассирлан шучко лийын колтыш.
— Тише, тише, братцы, — заговорил он.
— Шыпрак лийза, шольо-влак! — мане тудо.
— То, что вы требуете, я сделать не в силах, я выполняю то, что мне приказал хозяин.
— Мом те йодыда, тудым шуктен ом керт. Озан кӱштымыж почеш ыштем.
— Ну, а нам платить будешь? — спросил Румелев.
— Ну, а мыланна тӱлаш тӱҥалат? — йодо Румелёв.
— Нет.
— Уке.
Хозяин не включил вас в ведомость и из табеля вычеркнул.
Ведомостьыш тендам оза пуртен огыл, табельже гычат ӱштыл кудалтен.
— Это что же, выходит, наши деньги останутся в руках этого дармоеда?
— Тиде мо, лектеш, мемнан оксана тиде арамлогар кидеш кодеш?
— Какого дармоеда? — переспросил кассир.
— Могай арамлогар? — пужен йодо кассир.
— Пенькова.
— Пеньков.
Он отобрал наши деньги, заработанные потом и кровью.
Тудо пӱжвӱдым йоктарен ыштыме мемнан кумырым шупшын налеш...
— Где он?! — загудел Назаров.
— Кушто шкеже?
— О-о...
— О-о...
Его теперь днем с огнем не найдешь.
Тудым кечывал тул денат от му.
С утра укатил куда-то, — заметил Сивагат.
— Эрденак ала-куш шикшалтын.
— Неправда.
— Чын огыл.
Найдем.
— Муына.
Из-под земли вытащим! — возразил ему Чолпаев.
Мланде йымач шӱдырен луктына! — Чолпаев тудлан тореш мане.
Сплавщики вышли из кошевой.
Сплавщик-влак кошевой гыч лектыч.
Поднявшись на пригорок, Румелёв взобрался на один из пней и заговорил:
Румелёв чоҥгаш кӱзыш да кугу омарта ӱмбаке шогале, ойлаш тӱҥале:
— Мы не можем больше терпеть такую несправедливость!
— Тетла ме тыгай ондалкалымашым чытен огына керт!
Нас обсчитывают, нам не доплачивают за труд.
Мыланна шояклен тӱлат, пашаланна ситышын огыт тӱло.
По всей России рабочие восстают против несправедливых законов, против хозяев-кровопийц, сосущих нашу кровь.
Россий мучко пашазе-влак толыкдымо закон ваштареш, мемнан оза гай вӱрнйӱшӧ-влак ваштареш шогалыныт.
В Казани и других городах они требуют восьмичасового рабочего дня и повышения жалованья.
Озаҥыште да моло олаште нуно кандаш шагатан паша кечым ышташ, пашадарым кӱзыкташ йодыт.
Давайте и мы потребуем свое от Пенькова.
Айдыза меат шкенаным Пеньков деч йодына!
— Идем!..
— Кайышна!..
Идем к хозяину! — раздалось со всех сторон.
Кайышна оза деке! — чыла могырымат шокташ тӱҥале.
— Нужно захватить с собой и кассира!
— Кассиржымат пелен налаш кӱлеш!
Может быть, это он жульничает!
Ала тудо шкежак жуликлана!
Здесь жулик на жулике сидит и жуликом погоняет! — выкрикивали сплавщики.
Тыште жулик ӱмбалне жулик шинча да жулик денак поктен йорталта! — кычкырат сплавщик-влак.
Подталкивая кассира, они заставили выйти его из кошевой и большой толпой двинулись к Кокшайскому.
Нуно кассирым шӱкедыл-тӱкедыл кошевой гыч кондышт, да кугу тӱшка дене Кокшайск могырыш тарванышт.
В их суровых взглядах непреклонная решимость.
Тӱсышт шыде, шинчапунышт йымач керын ончат.
На плечах у многих багры.
Шукыштын вачӱмбалнышт пагор.
Впереди Румелёв, Чолпаев, Назаров и Сивагат.
Ончылно Румелёв, Чолпаев, Назаров да Сивагат каят.
Рядом с Чопаном, еле поспевая за мужчинами, идет Чачи.
Чопан воктене, пӧръеҥ-влак дене пыкше тӧр шуын, Чачи ошкылеш.
За спиной у нее котомка, а в руке короткий багор.
Тупыштыжо котомка, кидыштыже кӱчык пагор.
Она тревожно заглядывает в лицо своего любимого.
Тудо йӧратыме еҥжын чурийышкыже тургыжланен онча.
— Не бойся, птичка моя, — успокаивает ее Чопан.
— Ит лӱд, изи кайыкем, — Чопан тудым лыпландара.
— Так нужно.
— Тыге кӱлеш.
По пути к селу к бурлакам присоединились и кокшамарские крестьяне.
Села корнышто бурлак-влак деке Какшамарий кресаньык-влакат ушнышт.
В Кокшайское пришла толпа, насчитывающая более пятисот человек.
Кокшайск вичшӱдӧ утла наре еҥым шотлыман тӱшка тольо.
Сторонкой, спотыкаясь и дрожа от страха, бредет Эргубаев.
Ӧрдыжтырак, шӱртньылын да лӱдын чытырен, Эргубаев соптыртата.
Он часто поглядывает на идущих впереди.
Тудо чӱчкыдынак ончылно кайыше-влакым ончал-ончал колта.
Ему хочется обогнать их и предупредить хозяина об опасности, но он боится сплавщиков.
Тудо нуным пешак ончылтен кайынеже да озалан лӱдыкшӧ нерген шижтарынеже, но тудо сплавщик-влак деч лӱдеш.
Недалеко от Эргубаева шагает Матра.
Эргубаев деч тораште огыл Матрана ошкылеш.
Сначала она не хотела идти в село, но любопытство взяло верх.
Ончычшо тудо селашке ынеж кае ыле, но мо лийшашым ончалаш шонымыжо сеҥыш.
«Что будет дальше, — думает она.
"Мо лиеш умбакыже, — шона тудо.
— После убийства Горлова Чопан ни разу не выходил на люди открыто.
— Горнловым пуштмо деч вара Чопан ик ганат калык коклаш тура лектын огыл.
Сейчас его могут арестовать вместе с Румелёвым, которого обвиняют в убийстве урядника».
Тудым Румелёв дене пырля арестоватлен кертыт, тудыжым урядникым пуштын манын титаклат.
Гул толпы, вошедшей в село и направляющейся к дому, где остановился Пеньков, встревожил жителей Кокшайского.
Селашке пурышо да Пеньковын шогалме пӧрт деке кайыше калык тӱшкан шургымыжо Кокшайскыште илыше-влакым тургыжландарен колтыш.
Люди высыпали на улицу и с любопытством стали глядеть на сплавщиков.
Еҥ-влак уремыш лектыч да сплавщик-влакым оҥайланен ончаш пижыч.
Они уже знают о том, что случилось.
Мо лийме нерген нуно ынде палат.
Толпа приблизилась к дому.
Калык пӧрт деке лишеме.
На крыльцо поднялись Румелёв и Чолпаев.
Пӧртӧнчык Румелёв ден Чолпаев кӱзышт.
За ними плотной стеной встали сплавщики.
Нунын шеҥгекышт чоткыдо пырдыжла сплавщик-влак шогальыч.
Стучали долго, но Пеньков не подавал голоса.
Кужун тӱкалышт, но Пеньков йӱкымат ок пу.
Люди применили силу, и сосновая тяжелая дверь стала поддаваться.
Еҥ-влак уло вий дене шӱкальыч, да неле пӱнчӧ омса тарванаш тӱҥале.
Вот-вот она распахнется, и тогда горе хозяевам дома!
Теве-теве тудо почылт кая, тунам вара сурт озалан ойго!
Наконец, в сенях раздалось хриплое покашливание.
Пытартышлан пӧртӧнчылнӧ ала-кӧн оралгын кокыралтыме йӱкшӧ шоктыш.
Дверь открылась, и на крыльцо вышел урядник в черном мундире с медными блестящими пуговицами.
Омса почылто, да пӧртӧнчык шем мундиран, той полдышан, урядник лекте.
На поясе шашка, в руке — револьвер.
Кыдалыштыже — шашке, кидыштыже — револьвер.
— А ну, разойдись!
— А ну, шалане!